Семь глубин сна
Санскрит – удивительный язык, практически все наречия мира содержат корни, а то и целые слова из него (особенно близок к санскриту литовский, сравните, например санскритское «дина» - «день» и литовское приветствие «лаба диена» - «добрый день»). Не являются исключением и языки славянские, в частности, русский: «мри» на санскрите означает «умри», а «мритью» - мертвый. Связь также прослеживается и в способах построения антонимов: моральный и аморальный, рупа-лока (санскр. «мир форм») и арупа-лока (санскр. «мир не-форм»), а-сура (санскр. «не-бог»). Примеров можно привести великое множество, но, наверное, и эти уже достаточно наглядно иллюстрируют, что теория о происхождении всех языков из единого источника, не такая уж и фантастичная...
***
Боги-дэвы сидели на горе Меру и размышляли о своей судьбе. Не смотря на то, что отпущенное им и их старшим братьям демонам-асурам для жизни время многократно превышало век человеческий, они страдали от болезней и старения, и в конце их неминуемо ждала смерть. Тогда Вишну предложил заключить перемирие с асурами и вместе отправиться к Великому Океану, чтобы взбить его и добыть напиток бессмертия – амриту. В качестве «сбивалки» было решено использовать гору Мандара, обмотав вокруг нее повелителя нагов – огромного змея Васуки. Заключив перемирие, боги и асуры попытались вырвать из земли Мандару, но она была настолько высока и так глубоко уходила вглубь земли, что им оказалось это не под силу. Тогда они обратились за помощью к Брахме и Вишну, и те послали им на помощь брата повелителя нагов, змея Шешу, который вырвал непоколебимую гору из земли, вместе со всеми ее обитателями.
С горой и змеем Васуки боги и асуры отправились к Великому Океану и испросили у него позволения сбить его воды. Владыка вод дал им свое согласие, но взамен, конечно, потребовал и ему выделить часть напитка бессмертия.
Исполинская черепаха - одно из воплощений Вишну - спустилась на дно океана и стала опорой для горы. Установив на черепаху гору Мандара, боги и асуры обернули вокруг нее, словно веревку, Васуки; асуры ухватились за голову великого змея, а боги – за хвост, как посоветовал им Вишну, и начали попеременно тянуть змея на себя, в результате чего огромная гора с жутким шумом начала вращаться вокруг своей оси. Поднявшиеся волны сильно качнули лодку, и я чуть не растянулся на палубе. Откуда-то сбоку раздался голос:
«Vlad, wake up!», - Стив тряс меня за плечо. Я сел в шезлонге, очумело оглядываясь по сторонам. Дайв-бот сбавлял скорость.
- We are approaching to the dive site. Did you assemble your equipment?
- Thanks, Steve! I am ready to jump.
Стряхнув остатки сна, перебираюсь на нижнюю палубу. Бот ощутимо качает, поэтому во время движения я обязательно фиксируюсь за три точки – либо двумя ногами на палубе и рукой за поручень, либо хватаюсь за оба поручня и переставляю ноги. Кроме меня на нижней палубе всего три человека: инструкторы и еще один псих, собирающийся, как и я, обучаться погружениям к затонувшим объектам. У остальных пассажиров бота погружение будет попозже, в более спокойном месте. Пытаюсь застегнуть на руке компьютер (сегодня у компьютера первое погружение), но в перчатках это не так-то просто. Ну вот, все готово, buddy-check, и мы стоим на корме. Пока бот закладывает маневр, чтобы сбросить нас к бую по течению, Стив еще раз объясняет мою задачу: осмотреть корабль снаружи, потом сориентироваться и показать ему в каком направлении находится спусковой конец.
Затопленный корабль (да, он не сам отправился на дно, его специально затопили для дайверов в 2003 году, поэтому и лежит он ровненько и на доступной глубине – 15-25 метров) появляется внезапно. В этом месте довольно сильное течение, не то, чтобы прямо отрывает от спускового каната, но держаться надо крепко, и прозрачность воды оставляет желать лучшего. Медленно обследуем корабль снаружи, пытаюсь сфотографировать лебедку, но камера наотрез отказывается фокусироваться – слишком много в воде взвеси. Тем временем, компьютер попискивает, напоминая, что время бездекомпрессионного нахождения на данной глубине истекает, и нам следует подняться выше. Осматриваем надстройку, идем вдоль поручней. Инструктор останавливается и «удивленно» разводит руками. Значит, я должен показать, где канат. Так, когда мы спустились, лебедка была слева, а надстройка с антенной – впереди справа. Сейчас противоположный борт почти не видно, надстройка сзади. Судя по тому, что «течение в спину», то мы на той же части корабля, куда спускались. Значит, канат справа впереди. Показываю направление, Стив сигналит в ответ «Ok». Ха, тоже мне фокус. Это не на пустынном песчаном дне направление искать без компаса, на этой рукотворной груде железа полно ориентиров.
Начинаем подъем. Чем ближе к поверхности, тем ощутимее болтает канат, чувствуется волнение. Компьютер иногда требовательно попискивает и пишет на дисплее «Slow!», намекая, чтобы я поднимался медленнее. Его электронные мозги сейчас моделируют освобождение от лишнего азота 11 основных тканей организма по самому консервативному алгоритму, чтобы в этих самых тканях не образовались опасные пузырьки. Глубина 8 метров, канат все сильнее раскачивается. Я держу руку с компьютером на уровне груди, второй рукой медленно перебираю канат. Стив вдруг показывает мне, чтобы я поднялся выше. Не понял, я же и так поднимаюсь, стараясь не превышать допустимую скорость всплытия. Тогда Стив, находящийся примерно на полметра выше, наклоняется и резко поддергивает меня на свой уровень. Компьютер взвизгивает от такого варварства, а я удивленно смотрю на Стива. Стив тычет себе в маску указательным и средним пальцами, потом указательным вниз и показывает сжатый кулак. Это означает «смотри, внизу опасность!». Опускаю голову и вижу, как в метре подо мной проплывает вытянутая, как змея, студенистая сущность (медуза?) длиной в пару метров. Хорошо, что не пересеклись – у меня и так от ее младших родственников уже все ноги в волдырях... На глубине 5 метров отстаиваем положенную 3-минутную остановку безопасности, что очень непросто, когда тебя болтает вместе с канатом во все стороны. Наконец, наши компьютеры дают «добро» на окончательный подъем, и мы начинаем подтягивать себя по канату к поверхности. Канат дергается и извивается, как змей, которого кто-то тянет с другой стороны в обратном направлении…
Асуры и боги продолжали рывками тянуть тело змея на себя. При каждом рывке из пасти Васуки вырывались огонь и дым, опаляя асуров нестерпимым жаром. Дым же собирался в облака, которые смещались к хвосту змея и проливали на богов освежающие дожди. Процесс взбивания длился более тысячи лет, от трения тела змея о гору она загорелась, и в пламени начало гибнуть все живое – деревья, травы, животные. Но потом дожди погасили пожар, и соки растений стекли в океан, чтобы придать амрите ее волшебную силу. Сперва воды океана превратились в молоко, и он стал Молочным. Затем молоко стало превращаться в масло, но амрита все не появлялась.
Вдруг из вод океана появилась Луна. Она взлетела и заняла свое место на небосклоне. Вслед за ней появились богиня красоты и счастья Лакшми, ставшая супругой Вишну, божество вина и хмеля Сура и чудесный белый конь Уччайхшравас. Но вдруг на поверхности возник страшный яд халакутта, который грозил уничтожить все живое вокруг. Говорят, что к возникновению яда причастны братья-змеи Шешу и Васуки, ибо Шеша имеет привычку каждые 8 миллиардов 640 миллионов человеческих лет (что составляет всего лишь сутки для сидящего на нем Брахмы) изрыгать ядовитый огонь, сжигающий вселенную. Боги, и особенно асуры, находившиеся близко к голове змея, очень испугались, но бог Шива, хоть он и считается разрушителем, ради спасения мира по приказу Брахмы проглотил смертельный яд. От этого его шея посинела, и осталась такой навсегда. С тех пор Шиву стали называть Нилакантха - «Синяя Шея». Однако от ядовитых испарений боги и асуры почти ослепли, а у меня запершило в горле.
Я закашлялся и открыл глаза: дайв-бот подходил к Паттайе, а сменивший к вечеру направление ветер задувал на палубу выхлопные газы от дизеля.
Пока мы пробирались на пикапе по забитой людьми и транспортом Second Road, окончательно стемнело. Еще полчаса ушло на душ и промывку пресной водой оборудования, 20 минут на неспешную прогулку до расположенной между 14 и 15 Soi кафешки со свежей морской пищей. И вот я уже сижу за столиком в этом демократичном заведении, на гриле жарятся королевские креветки, в недрах кухни поспевает тунец в остром соусе с овощами, а я пока балую уставший за день организм прохладным Singha.
Расправляясь с ужином, я благоразумно не стал тушить пожар от острого соуса пивом или водой, а сделал это при помощи риса, вызвав одобрительную улыбку официанта.
Поскольку спать идти еще рано (да и, честно говоря, просто неохота двигаться) располагаюсь на опустевшем пляже с целью просто порелаксировать и посмотреть на ночной залив. Поскольку погода ясная, то довольно сложно найти границу между звездами на небе и огоньками многочисленных плавсредств на воде. Хотя, конечно, намного проще, чем таким же ноябрьским вечером 4 года назад, когда я наблюдал на этом самом пляже празднование Loy Krathong, и море было заполнено тысячам лодочек из банановых листьев с зажженными в них свечками…
«Look, it’s beautiful!», - почти хором кричат стоящие рядом малыши, показывая на огромный, как праздничный торт, кратонг, плывущий по реке. Под ногами уже не песок паттайского пляжа, а скользкий травяной склон берега реки в камбоджийском Сием Рипе. Но ведь это было несколько дней назад!
Пытаюсь поймать в фокус камеры кратонг, но электроника сходит с ума от количества разных источников света в чернильной темноте ноябрьской ночи.
Приходится играть с режимами съемки, в результате мне все-таки удается получить пару удачных снимков...
К берегу подходит солидный камбоджиец с роскошным кратонгом. Он очень осторожно спускается к воде, чтобы не покатиться по крутому склону. Сразу же возле него оказывается мокрый мальчишка в безразмерных шортах и начинает ему что-то настойчиво предлагать. Посопротивлявшись для приличия, дяденька лезет в карман и дает пацану несколько купюр, которые тут же исчезают непонятно где, а мальчик осторожно принимает кратонг и направляется с ним к воде. Недалеко от кромки он не удерживается, падает на пятую точку (но кратонг при этом держит ровно!) и съезжает по траве под смешки приятелей. Игнорируя ехидные замечания, он аккуратно ставит кратонг на воду, ложится на кусок пенопласта и плывет на середину реки, толкая кратонг перед собой. Вскоре кратонг подхватывает течение, и он уплывает вниз по реке, затерявшись среди других. Миссия выполнена, заказчик доволен – богиня воды приняла подношение. Конечно, это лукавство: если бы кратонг отпускал сам дяденька, он мог перевернуться или просто не поплыть, ведь его карма далеко не так чиста, как «буксирующего» на середину реки чужие подношения малыша…
В нос ударяет острый запах от проезжающей мимо макашницы.
«Sir, buy something!», - продавец машет в сторону разложенных на противне шашлычков из всего подряд: курицы, сосисок, мелких осьминогов. Я опять на пляже Паттайи, на часах почти половина одиннадцатого, а спина затекла от долгого сидения.
«Коб чай, май ау – спасибо, не хочу», - улыбаюсь я и отправляюсь в отель, ибо завтра второй день погружений, и вставать придется рано.
Ресторан на первом этаже отеля Queen Victoria Inn оформлен в типичном английском стиле. Впрочем, как и весь отель. Но есть в такую рань традиционный английский завтрак («Овсянка, сэр!») мне совсем не хочется. Конечно, можно себя заставить, но организм напоминает, что во время вчерашней болтанки он начал испытывать симптомы морской болезни, и сдержался лишь по причине пустоты в желудке, в то время как часть пассажиров прощалась со своим завтраком, перегнувшись через борт…
Не успел я устроиться за стойкой бара, как буквально из-под нее выпрыгнула официантка в униформе и со словами «Good morning, sir!» протянула мне меню. Но мне была нужна только чашка хорошего кофе: «Пом кхо кафэ дам». Девушка улыбнулась, и, поворачивая ручки на адской кофе-машине, поинтересовалась: «Remember all drinks drunk yesterday?». Неужели у меня такой вид, как будто я пьянствовал всю ночь? «No, I just not like get up early», - скидываю я фразу, не особо заботясь о грамматике.
Кофе быстро сделал из меня человека, через 10 минут мы уже погрузили оборудование в пикап (одно из достоинств Queen Victoria Inn заключается в том, что он находится недалеко от дайв-центра «Aquanautus») и отправились на причал. По дороге подобрали субтильного английского подростка, который еле втащил в пикап свою дайверскую сумку.
На этот раз я быстренько собрал свое оборудование, пока бот еще не начало сильно качать на волнах и устроился поближе к центру тяжести корабля, чтобы меньше укачивало. Однако, отдохнуть не получилось: подошел Стив с катушкой веревки и предложил мне на практике продемонстрировать, как я буду этой веревкой отмечать путь при проникновении внутрь затонувшего объекта. Когда упражнение было выполнено, Стив устроил еще и небольшую проверку теории, попросив сформулировать «правило одной трети» для давления, и объяснить принцип расчета глубины проникновения на объект.
Спустившись по знакомому канату, мы еще раз отработали обращение с веревкой снаружи судна. Вроде бы ничего сложного – обматывай веревку вокруг стоек и двигайся дальше, однако вода гораздо более вязкая, чем воздух, плюс ты не стоишь на твердой поверхности, а висишь, подрабатывая ластами, чтобы не сносило течением. Хотя и менее ловко, чем на поверхности, я закончил упражнение, и, поскольку воздуха у нас оставалось еще много, решили еще раз пройти над кораблем, сверить план, который я вчера набросал на планшете, и выбрать отверстие для проникновения. Сегодня видимость получше, и я жалею, что не взял камеру. Впрочем, снимать было бы не удобно - руки заняты катушкой с веревкой.
На борт мы поднимаемся последними, посему бот сразу же разворачивается и уходит на стоянку за остров, там не такое сильное волнение. Пока перекидываем скубу на свежие баллоны и развешиваем костюмы, уже готов традиционный тайский обед – острый салат, не менее острое мясо, жаренные куриные бедрышки и фрукты. Юный англичанин радостно наваливается на мясо, но тут же его физиономия становится почти такого же цвета, как и его рыжие волосы. Он пытается что-то сказать, потом бросает тарелку, ломится к ящику со льдом, лихорадочно открывает бутылку колы и пытается потушить пожар специй, не слушая мой совет «Don’t drink water, better try some rice!». Типичная ошибка тех, кто впервые сталкивается с тайской кухней…
Закусив обед несколькими ломтиками сочнейшего ананаса, устраиваюсь в шезлонге, дабы заполнить контрольный вопросник к курсу wreck diver. Вы пробовали работать головой сразу после обеда? Вот и я тоже уснул на третьей странице…
Боги и асуры уже обессилели, но продолжали взбивать океан. Вслед за конем из океана появились прекрасные девы-апсары и принялись танцевать, поднимая дух асуров и богов. Следующим из океана появился огромный белый слон Эраван, а затем чудесно благоухающее дерево Париджанта. Наконец, из вод океана поднялся бог врачевания Дханвантари, и в руках у него была драгоценная чаша с дарующей бессмертие амритой. Боги и асуры возликовали – цель была достигнута, и над их ликованием танцевали апсары. Вдруг картинка замерла, исчезли все цвета, кроме песчаного, лица потеряли живость, но стали более рельефными.
«Мы находимся в южной части восточной галереи храма», - рассказывал Вирак, наш гид, прекрасно знающий историю Ангкора, и отлично владеющий русским языком. Наша «тургруппа» образовалась спонтанно: собираясь в поездку, я написал о своих планах на форуме, и мне составил компанию мой земляк Вадим. Я прилетел в Сием Рип через Куала-Лумпур, а улетевший в Таиланд неделей раньше Вадим добрался туда из Паттайи через Коконг, посетив по пути Сиануквиль и Пномпень.
«Перед нами барельеф, на котором изображена легенда о взбивании богами и асурами молочного океана», - продолжал Вирак. «Эта легенда с незначительными расхождениями излагается в нескольких литературных источниках, в частности, Бхагавате-Пуране и Рамаяне. Размер барельефа составляет по ширине почти 50 метров. Обратите внимание на тщательность проработки деталей: среди 92 асуров и 88 дэвов нет двух одинаковых. В центре, над горой Мандара, мы видим изображение бога Вишну, руководящего процессом».
Затем мы переместились в южную галерею Ангкор Вата, в правом (восточном) крыле которой изображен сидящий на буйволе бог Яма с 18 руками, вершащий суд над душами, и направляющий их, в соответствии с заслугами в один из 32 адов или 37 райских миров, которые изображены далее.
Барельеф в левом (западном) крыле галереи представляет нам картину битвы, описанной в индуистском эпосе Махабхарата. Глядя на некоторые участки барельефов, даже не верится, что они сделаны из мягкого и пористого песчаника, они настолько заполированы постоянными прикосновениями рук посетителей, что выглядят как бронзовые...
Далее мы, конечно, зашли во внутренний двор и поднялись по крутой лестнице в резиденцию королей. Лестница, по которой мог подниматься лишь сам король, имеет уклон в 45 градусов, а лестница «для посетителей» уходит вверх практически вертикально, ее уклон составляет 75 градусов и при подъеме можно, практически не нагибаясь, придерживаться руками за ступени. Думается, что этим король не только показывал свое величие, но и ограждал себя от лишних посетителей – не каждому под силу взобраться по такой лестнице, да еще в жару.
Примерно на середине лестницы я оглянулся, и тут же задал себе вопрос «ну и зачем ты сюда полез?». Процесс спуска представлялся не очень тривиальным. Видимо поэтому Вирак не полез с нами, а благоразумно дожидался внизу.
Однако, раз уж полезли, надо идти до конца. И через пару минут старания были вознаграждены – из королевских покоев открывалась великолепная панорама, чем мы и не преминули воспользоваться для фотографирования, условия для которого были просто идеальными: небо подернуто легкой дымкой.
Высота Ангкор Вата – почти 65 метров. Строился он 35 лет и... сверху вниз! Строители насыпали высокий холм, при помощи слонов и простейших приспособлений устанавливали верхние, блоки, потом выбирали часть земли, подставляли нижние и так до основания. Украшение камней резьбой также шло сверху вниз, поэтому там, где отделка не закончена, «голыми» остались нижние части строений
Спуск прошел без эксцессов: одна из лестниц оборудована пусть и хлипкими, но перилами, отполированными тысячами судорожно хватающимися за них рук.
Повсюду со стен на нас смотрели небесные девы-апсары, изображений которых в Ангкор Вате насчитывается почти две тысячи – по числу жен и наложниц короля. Говорят, что их вырезали «с натуры», используя в качестве моделей реальных женщин, поэтому у всех апсар не похожие лица...
После Ангкор Вата мы отправились в Ангкор Том, в ворота которого вошли пешком, дабы отдать дань уважения строившим его королям.
Вирак приводил множество фактов, сыпал датами и именами королей, которые, конечно, почти сразу же забывались. Впрочем, нам не нужно было сдавать экзамен по истории кхмерской империи, и я запомнил лишь троих, наиболее часто упоминавшихся: Джаявармана II, Суриявармана II и Джаявармана VII.
Осмотрев таинственные лики храма Байон, которые днем глядят с однотипной улыбкой, а ночью, при свете луны, по рассказам очевидцев, вы не найдете двух одинаковых: они все выражают различные оттенки человеческих чувств, мы двинулись дальше.
Деревья вросли корнями в стены и высились над ними; зубцы на стенах рухнули и рассыпались в прах; ползучие растения выбились из бойниц и раскинулись на стенах башен косматыми плетями...
Р. Киплинг, «Книга джунглей»
Именно таким и предстал перед нами последний на сегодня храм - Та Пром. «При наличии достаточного количества воды и питательных веществ природа, в условиях тропического солнца, очень быстро выходит из-под контроля», - писал Олдос Хаксли, и мы получили возможность убедиться в этом воочию. Рассказывая о Та Пром, нельзя не упомянуть о находящемся в нем «флюорографическом кабинете». Древние не знали рентгена, но они нашли другой способ диагностики заболеваний легких. Они построили специальную резонирующую башню: если встать внутри нее у стены и стукнуть себя кулаком в грудь, то при отсутствии заболеваний раздастся довольно звонкий гул (если, конечно, о гуле можно сказать «звонкий»), а при наличии проблем с легкими звук будет глухой.
Убедившись в отсутствии пневмонии, мы отправились набираться сил перед не менее интересным завтрашним днем...
Утром Вирак обещал отвезти нас в храм Beng Mealea, который оставлен не расчищенным, но, поскольку он находится далеко, то для оптимизации перемещений мы заехали в находящийся по дороге храм Banteay Srei. Banteay Srei возведен во второй половине 10 века. Он довольно компактный, и построен из небольших, по сравнению с огромными «валунами» Ангкор Вата, блоков камня. К сожалению, это не лучшим образом сказалось на его сохранности – древние кхмеры строили без использования раствора, просто укладывая камни «в замок», и, конечно, конструкции из больших камней сохранились лучше. Впрочем, есть еще одна причина, по которой стены и башни покосились: у сооружений нет фундамента, они просто стоят на плотном песке, непоколебимость которого путем поддержания постоянной влажности призваны были обеспечивать наполненные водой рвы (устройства двойного назначения: защита от врагов и стабилизация), которые оставались без ухода в течение нескольких сотен лет и стали пересыхать.
Храм выглядит потрясающе: в качестве материала использован песчаник необычного розового цвета, украшенный великолепной резьбой. Резьба настолько глубокая, сложная и тонкая, что кажется, будто храм вырезан из дерева или выкован из металла, но никак не сложен из камня. Возле арки, отделяющей внутренний двор от входной галереи, посетителей встречает шкодный мальчишка в футболке с надписью «HIP HOP» и флейтой в руках. Он строит смешные рожицы и с удовольствием позирует многочисленным фотографам. Правда, ему это быстро надоедает, и он уходит в тень арки, где его ждет сестренка (или подружка?), и они начинают надувать воздушные шарики, нисколько не робея перед камнями, которые старше их в сотни раз...
Сделав пару десятков снимков, отправляемся дальше, и через 40 минут машина останавливается у обочины дороги. «Уже приехали? И где же храм?», - интересуемся мы. «В джунглях, совсем рядом», - улыбается Вирак. «Только его отсюда не видно, да и с воздуха тоже, настолько сильно затянула его растительность. Именно в таком виде было найдено большинство памятников Ангкора, и их очень долго расчищали», - объясняет он.
Пройдя по тропинке пару десятков метров, начинаем замечать следы человеческой деятельности – остатки колонн, перила мостика, традиционно выполненные в виде змеев-нагов. Недалеко от тропинки замечаем вполне современный красно-белый столбик с надписью «HALO». Вирак объясняет, что обезвреживанием мин в Камбодже занимается несколько организаций, и после разминирования участка они устанавливают такие столбики, показывающие, кто именно занимался разминированием. Во время гражданской войны на территории храма была база красных кхмеров, поэтому все подходы были заминированы. Отклоняться от тропинки сразу же расхотелось...
Наконец, из джунглей проступают контуры храма. Полуразвалившаяся башенка напоминает трибуну для выступлений, и я решаю сделать «постановочный» кадр – изобразить удава Каа, вещающего перед бандерлогами. Отдаю камеру Вадиму и начинаю карабкаться по качающимся камням, присыпанным пожухлой листвой и ветками. Еще пара шагов, и можно произнести шипящим голосом «Слушайте меня, бандерлоги!», но тут я внезапно проваливаюсь, вызвав улыбки у Вадима и Вирака. Хорошо, что невидимая под листвой яма оказывается не очень широкой, а я в этот момент держусь руками за камни. М-да, под ноги надо смотреть внимательнее...
Интересуюсь у Вирака, как тут насчет змей. «Есть», - спокойно отвечает он, «но они боятся людей и предпочитают убраться с дороги раньше, чем мы на них наступим».
Полазив по развалинам, и сделав множество снимков опутанных растениями строений, выходим на противоположную сторону храма, которую уже начали «окультуривать». И снова видим вездесущих кхмерских мальчишек, невозмутимо играющих среди исполинских деревьев и камней, покрытых пылью Истории...
После «скалолазания» садимся подкрепить силы в местной харчевне. Вадим и Вирак берут что-то вкусно пахнущее из риса и мяса, а я ограничиваюсь холодным «Липтоном», соком и водой – есть в такую жару совсем не хочется, но поскольку недостатком веса я не страдаю, то этот факт меня совершенно не огорчает.
Наконец мы подъезжаем к последней запланированной точке – храму Bakong. Перед храмом нас встречают сильно пострадавшие от времени башни, сложенные, как ни странно, не из камня, а из глиняных кирпичей. Причем, построены они также без использования раствора – кирпичи клались полусырыми, после чего вокруг башни разводился огромный костер, и «изделие» обжигалось уже в собранном виде.
Сам же храм, как и большинство памятников Ангкора, сложен из блоков песчаника. По форме храм представляет собой пирамиду, но похожую больше не на египетские, а на сооружения инков и майя в Америке. Пирамида не «гладкая», она имеет пять ярко выраженных террас, символизирующих пять уровней миров. На углах террас установлены фигуры слонов, а на плоской вершине - традиционный кхмерский пранг (башня, напоминающая по форме кукурузный початок). Вся эта конструкция представляет собой «храм-гору», и символизирует в соответствии с индуистской космологией центр мироздания – священную гору Меру.
Мы поднимаемся по «лестнице на небеса» (т.е. к высшим мирам) и спускаемся с противоположной стороны храма к ожидающей нас машине. По красной грунтовой дороге неторопливо едут двухколесные повозки, запряженные буйволами, и если бы не несколько автомобилей и пара туристов в современной одежде, то ничего вокруг бы не говорило о том, что сейчас XXI век, а не X или XII...
По нашей просьбе на обратном пути Вирак завозит нас в музей мин. Страшное и удручающее зрелище – под открытым небом и навесами собрано великое множество этих жутчайших изобретений XX века, выставлены призывающие к осторожности плакаты и фотографии пострадавших от мин людей, среди которых, к сожалению, слишком много детей...
В экспозиции представлены образцы установки адских устройств: присыпанная землей противотанковая мина советского производства, сделанная из гранаты и проволоки «растяжка», подпрыгивающая над землей мина-лягушка (на такой же буквально 2 недели назад подорвалась группа энтомологов, отправившихся в джунгли за бабочками без проводника) и даже механический капкан. Что только не придумает человек, чтобы убить или максимально покалечить себе подобных...
Разминирование территории Камбоджи идет полным ходом, однако из почти четырех миллионов смертоносных изделий, в основном изготовленных в СССР и Чехословакии, еще примерно половина остается в земле.
Пожалуй, два дня для вдумчивого осмотра Ангкора все-таки маловато, хотя общее представление составить можно. Как-нибудь надо выбраться сюда на неделю, а то и дней на десять.
А пока мы рассчитываемся с Вираком и обсуждаем, как нам лучше попасть завтра в Паттайю. Перебрав все варианты, решаем, что поскольку авиакомпания PMTAir, перелеты между Сием Рипом и аэропортом У-Тапао близ Паттайи отменила до декабря, оптимальным будет нанять машину, которая отвезет нас до пограничного перехода в Пойпете, а на территории Таиланда уже решать транспортную проблему по обстоятельствам. Вирак обещает прислать завтра утром машину, но не ту, на которой мы осматривали Ангкор, а специальную, приспособленную для езды по разбитой после сезона дождей грунтовке «National Road N6».
Уже в темноте садимся в одном из небольших ресторанчиков и наслаждаемся блюдами с вкуснейшим соусом «амок» под аккомпанемент пива «Ангкор». Отведав «amok beef» и «amok fish», предпочитаем долго не засиживаться, ведь завтра нам предстоит 150-километровая гонка на почти «раллийной» праворульной «Тойоте» (впервые в жизни я пристегивался, сидя на заднем сиденье) и 300 километров по дорогам Таиланда, в результате оказавшимися четырехстами, т.к. тайский таксист неважно ориентировался и дал огромный крюк. Утомленные лазаньем по камням и перегруженные впечатлениями, отправляемся спать...
Всеобщее ликование богов и асуров было недолгим, оно очень быстро переросло в противостояние. Сперва амритой завладели асуры, но боги не могли допустить, чтобы она досталась демонам. Тогда Вишну превратился в очаровательную женщину, красота которой была настолько ослепительна, что все в изумлении уставились на нее, не в силах отвести взгляд. Индра покрылся тысячью глаз, а у Брахмы появилось четыре лица… Пользуясь замешательством, Вишну в облике женщины завладел драгоценной чашей и принялся раздавать амриту, однако делал он это так, что напиток бессмертия пили только боги, асурам же не досталось ни капли. И только один из асур – дракон Раху – оказался хитрее: он принял облик бога, и ему удалось получить несколько глотков амриты. От этого зрелища у меня пересохло в горле.
- Hey, sleepy head! Did you finish your knowledge review?
- Oops! Almost done, Steve! Wait a minute…
За неимением амриты, я промочил горло содовой водой и быстро заполнил остатки теста. Хотел было сплавить листочки Стиву, но он, глянув на мой почерк, предложил мне зачитать ответы вслух. Ну, сам виноват – такого жуткого английского произношения он, видимо, никогда в жизни не слышал. Впрочем, содержание моих ответов его устроило, и уже через 10 минут Стив поздравил меня со сдачей зачета по теоретической части курса. Осталось лишь выполнить на практике проникновение внутрь лежащего на дне корабля. Поскольку мы выбрали для проникновения отверстие на глубине 25 метров, то могли войти вглубь корпуса максимум на 15 метров – суммарная длина спуска и проникновения не должна превышать 40. При условии, что выход с естественным источником света находится в зоне видимости, и «съедено» не более 1/3 запаса воздуха. Исходя из этого расклада, мы сделали отметку на веревке, на всякий случай проверили фонари и прыгнули в воду. Поскольку корабль за предыдущие погружения был уже хорошо изучен, мы довольно быстро достигли точки проникновения, привязали конец веревки и вошли внутрь корпуса. Может быть потому, что корабль затоплен специально и относительно недавно (он успел покрыться лишь тонким слоем морских организмов), ощущения прикосновения к тайне не возникло. Включаю закрепленный на маске фонарь (заиметь в хозяйстве такую замечательную вещь в свое время посоветовал обучавший меня курсу NITROX Алексей – руки свободны, свет идет туда, куда смотришь) и начинаю разматывать катушку. Внутри пусто, ровные переборки и пустые проемы дверей – с корабля поснимали все, что можно перед затоплением. Поскольку наш маршрут далек от прямолинейного, и на каждом повороте приходится обвязывать веревку вокруг чего-нибудь, то два события, требующие разворота, происходят одновременно: манометр показывает, что в баллоне осталось 2/3 воздуха, а из катушки показывается маркер. Ну что же, будем «сматываться». Обратный путь прошел гораздо быстрее, и когда мы снова оказались над палубой затонувшего судна, воздуха в баллонах было еще предостаточно, да и компьютеры не возражали против продолжения прогулки. Поэтому мы еще раз осмотрели надстройку с остатками антенны и начали подъем. Однако у поверхности нас ждал неприятный сюрприз: волнение усилилось, и канат рвался из рук похлеще Васуки, которого тянули за хвост. Удержаться за него не было проблемой, однако болтанка не позволяла точно выдерживать глубину, а нам надо было выполнить 3-минутную остановку безопасности на глубине ровно 5 метров. Во время очередного рывка мой компьютер зафиксировал изменение глубины и снова запустил счетчик, требовательно написав на дисплее «Safety Stop!».
Наконец, мы показались на поверхности, уцепились за буй и по веревке подобрались к корме. Кормовая платформа то заливалась водой, то высоко поднималась над поверхностью, полностью обнажая трап. Подготовки каскадера для подъема в таких условиях, конечно, не требуется, но некоторая сноровка все-таки нужна – надо поймать момент, когда лестница в воде, и встать на нее. Успев перед этим снять ласты :)
Поскольку мы снова вылезли из воды последними, бот сразу же взял курс обратно на Паттайю.
В офисе дайв-центра разгружаем оборудование и заканчиваем неизбежную в таких случаях «paper work». Стив заполняет информацию о прохождении курса на сервере PADI и печатает мне временную карточку. Высказав традиционные любезности и получив не менее традиционные приглашения нырять и учиться с этим дайв-центром, прощаюсь с гостеприимным персоналом. Может быть, и нырнем еще, если судьба снова занесет в Паттайю.
А пока – душ, тщательное полоскание в пресной воде снаряжения и выбор места для ужина. Хотя, проблема выбора не стоит: я нахожусь у моря, посему однозначно – сифуд.
После ужина ноги сами занесли меня в BigC, хотя я и не собирался ничего покупать. И оказалось, не зря! Прямо у входа я наткнулся на отдел с дисками, и моя коллекция записей Loso пополнилась еще тремя CD: «BLACK+WHITE», «The Red Album» и «Best of Loso». Поскольку гулять дальше мне было лениво, зато очень захотелось послушать диски, я отправился в отель - ведь еще одним достоинством Queen Victoria Inn было наличие в номере не только бесплатного WiFi доступа в Интернет, но и музыкального центра с DVD-проигрывателем.
Диск исчезает в недрах проигрывателя, Loso бодро начинает петь про поход в Пантип: «dtae mai bai pun-tip», а я беру пульт и заваливаюсь на king-size кровать.
«Dtae mai bai punt-tip nae norn», - продолжает Loso, в то время как я пытаюсь нашарить пульт, чтобы выключить музыку. Открываю левый глаз, и сквозь незадернутое занавеской окно автобуса «Бангкок-Канчанабури» в него сразу же начинает светить солнце. Судя по часам на магнитоле (из которой, собственно, и звучит теперь Loso), мы уже подъезжаем к пункту назначения. Автобус, штука, конечно, удобная, но 3 часа от Паттайи до Бангкока, а потом еще столько же до Канчанабури – несколько утомительно. Наверное, потому мне и снится постоянно то, что было всего несколько дней назад. Или совсем давно. Или не было. Или было, но не со мной…
А тем временем автобус въехал в город и через несколько минут уже устало вздыхал у перрона автостанции. Не успел я выйти и вытащить из багажного отделения свою сумку, как ко мне подскочил шустрый джентльмен в грязной майке, таких же шортах и сандалиях на босу ногу и на хорошем английском (в том смысле, что я его понимал дословно) предложил мне организовать размещении и отдых в славном городе Канчанабури, сопроводив это ворохом проспектов отелей, гестхаузов и экскурсий. Вежливо выслушав мою тираду, что я хочу спокойно попить воды и немного просто постоять, он отошел в сторону, прикинулся ветошью, и несколько минут не отсвечивал. Однако стоило мне шевельнуться, как он моментально оказался рядом и поинтересовался, какая из предложенных им крыш мне больше всего понравилась. В ответ на это я молча выудил из рюкзака распечатку со схемой подъезда к гестхаузу Sugar Cane и заявил, что ближайшие несколько дней хочу провести именно там.
Джентльмен нисколько не смутился, горячо одобрил мой выбор и предложил доставить меня туда незамедлительно, попутно успев похвалить амулет с Буддой, висящий у меня на шее.
- Towrai krup?
- 60 baths!
Имея слабое представление о расстоянии до объекта, я, тем не менее, согласился.
Но тут же об этом пожалел – этот гений турбизнеса подкатил 3-колесный велосипед! Мне стало неуютно от перспективы использования человека в качестве тяговой силы, и я поинтересовался «Are you sure?». Потом ткнул в себя и сумку и уточнил: «Neung roi ha sip kilo», в смысле, что с багажом я потяну на 1,5 центнера. Джентльмен улыбнулся шире плеч и изрек «Mai pen rai!», типа, справлюсь, и не таких возил.
Я не без опаски погрузился на велорикшу, и мы тронулись. Точнее, возница сперва уперся в руль и разогнал эту конструкцию, отталкиваясь ногами от земли, потом запрыгнул и бодро закрутил педали, перемещая вес, превышающий его собственный. Во время остановки на перекрестке он обернулся, и, тыкая в своего «железного коня», как будто он был живой, произнес: «His nickname is SarmLo. Do you know what is SarmLo?». «Sarm – значит три, а Lo – колесо», ответил я. «Правильно?» «Yes, you are right!», - улыбнулся рикша и снова стал разгонять своего трехколесного друга.
Гестхауз оказался несколько дальше от автостанции, чем я прикидывал, глядя на распечатанный из Интернета фрагмент схемы Канчанабури, так что цена в 60 бат, да еще за такой экзотический транспорт не была завышенной. Убедившись, что есть свободные номера, я вручил веселому рикше 70 бат, сделав поправку на свой вес.
Гестхаузов под названием Sugar Cane в Канчанабури два, и оба находятся на берегу реки Квай. Я выбрал тот, который был ближе к знаменитому мосту.
- Желаете номер в доме на суше или на плоту?
- Конечно же, на плоту!
- Номер с кондиционером и горячей водой стоит 550 бат за ночь.
- Я знаю. Кстати, я хочу остановиться у вас на 3 ночи…
- Тогда для Вас цена будет 500 бат!
Полюбовавшись открывавшимся с индивидуальной террасы видом на реку, я распаковал сумку и полез под душ.
Стемнело. Настало время обследовать окрестности и поужинать. Далеко идти было неохота, и я «упал» в ближайшем заведении класса «для местных». Справа от меня что-то шумно отмечала компания пожилых тайцев. Судя по количеству пустых бутылок из-под местного виски «Меконг», процесс шел давно и продуктивно. При моем появлении один из тайцев произнес длинную фразу, из которой я понял только одно слово – «фаранг». Не знаю, ко мне он обращался или к сотоварищам, но на всякий случай поздоровался. На мое «Sawadee krup», тайцы почти синхронно улыбнулись, покивали головами, и тут же потеряли ко мне интерес, продолжая свой разговор.
Хозяйка принесла меню, и, хотя названия в нем были продублированы на английском, я не стал его изучать, а поинтересовался наличием своего любимого куриного супчика на кокосовом молоке с галанганом и лаймом: «Mi tom kha gkhai mai?». «Yes, we have. Something to drink?». Ну, давай бутылочку «Сингхи». Нет, биг не надо. Маленькую давай. «Lek-lek!»
В ожидании заказа разглядываю другую компанию, сидящую в глубине. Там гуляет молодежь – два парня и девицы. Стол уставлен тайскими блюдами, но пьют все четверо исключительно «вражескую» колу, ведут относительно здоровый образ жизни. Хотя возможно, причина прозаичнее – один из парней в камуфляже с огромной желтой надписью «RANGER», и ему на службе нельзя спиртное. Во всяком случае, формой своей он очень гордится, сидит с таким крутым видом, что Чак Норрис со своим Техасом просто отдыхает…
А вот и мой супчик несут, да не просто в тарелке, а в кастрюльке специальной конструкции, внутри которой тлеют угли, дабы супчик не остывал.
Но по вкусу супчик оказывается средненьким: со специями пожадничали, курица совсем даже не филе, а в основном крылышки. Только лайма щедро накидали. Не пойду больше сюда…
В отличие от «вестернизированных» мегаполисов, в провинции до сих пор поддерживают традиционный уклад. Допивая пиво, обратил внимание, что все проходящие мимо пригибают голову и как бы сутулятся – возвышаться над кем-то считается неприличным, и эти телодвижения носят «извинительный» характер в ситуациях, когда «возвышение» происходит вынуждено. Причем, для людей это настолько естественно (как для большинства из нас сказать «простите!», столкнувшись с кем-то на ходу, или улыбнуться, встретившись взглядом), что голову пригнул даже проходивший мимо ребенок, несмотря на то, что и сидя на стуле, я был выше его.
Ну что же, надо узнать, где тут дают напрокат мотобайки и отправляться спать – завтра нужно многое успеть.
Утром меня разбудили птицы и проходящие мимо катера. Спать в домике на реке с включенным кондиционером – кощунство, посему достижение цивилизации было отключено еще с вечера. Вместо этого, проверив антимоскитную сетку, я просто открыл окна, в которые и ворвались утренние звуки, заменившие мне будильник.
Заказав в ресторанчике при гестхаузе блинчик с бананом и медом, и запив его большой кружкой кофе, отправляюсь на поиск транспорта. Мотобайки в аренду сдает бабушка «божий одуванчик», которая накануне вечером ловко управлялась в Интернет-кафе, не без помощи внука, конечно. Но сейчас они оба где-то отсутствовали, и продавщица из соседней лавки послала свою дочь разыскать «коммерсантов». Бабушка появилась через 5 минут, а еще через минуту пошла будить внука, т.к. по-тайски я ей не мог объяснить, что мне нужен байк с ручным (хотя правильнее говорить «ножным») переключением передач, а не с автоматической коробкой, по-английски же она такие сложности не понимала.
Впрочем, внук тоже не стал умничать, а просто выкатил все имеющиеся в наличии байки – все три штуки. Из двух не-автоматов я выбрал наименее убитый по внешнему виду и попросил ключи, чтобы проверить тормоза. Тормоза работали. А вот электростартер только жужжал. «Not work», - мрачно констатировал внук. Ну и ладно, кик-стартером, что ли, не заведем?
Бабуля, сколько это стоит в сутки? Можешь не переводить, мальчик, что «сам рой ха сиб» это 250, я и сам знаю. Я заплачу 300. Но не за день, а за два, Ok?
Далее следует непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений – бабушка с внуком совещаются. И соглашаются.
Я еще раз внимательно осматриваю «голубую мечту» (а байк породы Honda Dream попался именно голубого окраса) и показываю хозяевам царапины, вмятину на крыле, мелкий скол на крышке трансмиссии. Впрочем, они оказались людьми не жлобскими, и через два дня при приеме моцика обратно отдали мне паспорт в обмен на ключи, даже не взглянув толком на состояние аппарата.
Теперь осталось «накормить коня». Где у вас тут gas-station? Нет, не «бас», а «газ». Бензин мне нужен, га-зо-лин! Достаю разговорник: «Sa-ta-nee khai nam-mun yoo thi nai?». Машут рукой вдоль улицы. Ладно, найдем, все равно в ту сторону ехать.
Ближайшая заправка оказалась лотком, на котором стояли бутылки с бензином. Заправщица с ловкостью бармена наполнила бак через воронку одновременно из 4 бутылок, и я поехал искать ближайший вниз по течению мост, за которым начиналась дорога к пещерному храму Wat Tham Khao Poon. Мост отыскался довольно быстро, а вот нужный поворот я нашел не сразу – автор дорожной схемы, которая у меня была, видимо, не знал, что такое масштаб. Впрочем, вскоре я просто перестал эту схему доставать – номера дорог написаны на регулярно встречающихся табличках, а перед любой развязкой установлен стенд, где подробнейшим образом объяснено (на тайском и английском языках), куда какая дорога ведет.
Вот и указатель «Wat Tham Khao Poon», сворачиваю на грунтовку, и через пару минут оказываюсь перед входом. Входа, как такового не видно, лишь табличка «Cave entrance» указывает куда-то в деревья. Зато есть навесик, где предлагают купить входной билет. 20 бат. На подносе лежат фонари, однако служащий просто показывает мне направление к пещере.
Пещера оказалась на редкость душной и, в общем, впечатления не произвела. Да, есть сталактиты и сталагмиты, но видали мы и поинтереснее. Из примечательного запомнился лишь алтарь с изображением Ганеши – индуистского божества с головой слона.
Уже перед самым выходом из пещеры (да, внутри маршрут помечен указателями, заблудиться сложно) меня посетила «приятная» мысль: а если бы освещение в пещере внезапно отключилось, как бы я нашел выход? Зная общий уровень пофигизма служащих, я не питаю иллюзий, что они бы быстро вспомнили, что в пещере у них посетитель. Так что надо либо свой фонарик брать, либо настоятельно требовать у продавца билетов.
Следующей точкой моей сегодняшней программы был исторический парк Prasat Muang Sing. Глянув мельком в Интернете информацию о нем, я отфиксировал только слово «prehistoric», и решил, что посмотреть доисторический памятник будет интересно.
Выехав на дорогу, поинтересовался у местных жителей, где же находится сие замечательное место. Мне указали направление (хотя вариантов было всего два: вперед или назад в город) и сообщили, что туда «очень далеко», порядка 40 километров. Ну, я же не на велосипеде… Пришлось еще раз достать дорожную схему, дабы выяснить, на дороге с каким номером находится этот парк. Однако именно эта дорога на схеме оказалась без номера :). Пришлось положиться на чутье и ориентироваться по солнцу – если отбросить подробности, то мне нужно было просто ехать на север :).
Отъехав от очередной деревни километров 10, наблюдаю на обочине голосующего мальчишку. Надо заметить, что транспорт в Юго-Восточной Азии принято останавливать не лениво поднятой рукой, как в России, а, вытянув руку ладонью вниз, делать «подгребающие» движения пальцами.
Останавливаюсь, снимаю очки. Мальчишка чего-то лопочет по-тайски. «Phom mai ko jay – не понимаю», говорю я ему. Смотрит удивленно: «Понаехали тут, простого тайского языка не понимают!». Показываю на себя и на дорогу, мол, еду прямо и делаю вопросительный жест «а тебе куда?». Хлопает глазами. Еще раз показываю на себя, на дорогу и говорю «Prasat Muang Sing!». Мальчик оживляется, кивает головой и вопросительно показывает на сиденье. Из этого я делаю два вывода: а) я еду правильно; б) ему по пути, нужно подбросить. Перекидываю свой рюкзак со спины в корзину на руле, пацан устраивается у меня за спиной. Перед развилками притормаживаю и оглядываюсь – правильно ли едем? Парень серьезно кивает. Наконец, у дороги появляются флаги – поворот то ли к храму, то ли к школе (а может, к тому и другому вместе), и мальчишка показывает на них пальцем, пытаясь что-то мне объяснить. Останавливаюсь, он соскакивает с байка, вежливо складывает ладони перед лицом и благодарит «Kob khun maak!». Потом улыбается, машет рукой вдоль дороги и говорит «Prasat Muang Sing!», как будто на прямой дороге есть другие направления :).
Через полчаса я уже покупаю входной билет в парк. Хотел оставить мотобайк на входе, но служащие сказали, что за 20 бат можно заехать вовнутрь, дабы не перемещаться между памятниками пешком.
Prasat Muang Sing оказался не стоянкой доисторического человека, а памятником 13 века, построенным… все тем же Джаяварманом VII, как дальний аутпост Ангкор Вата! Так вот неожиданно получилось продолжение «экскурсии» по Ангкор Вату, точнее, по великой кхмерской империи…
Да, в свое оправдание могу сказать, что «доисторическое» место на территории Prasat Muang Sing все-таки есть – там обнаружено совсем древнее захоронение и начаты раскопки.
Однако время катится к полудню, а мне нужно до 13 часов успеть в «Тигриный монастырь» (Tiger Temple) - именно в это время тигров ведут из клеток в каньон, и с ними можно пообщаться и сфотографироваться.
Уточняю у служащих дорогу, на что они улыбаются «она тут одна, выедешь к шоссе 323, а дальше – по указателям».
Дорогу я на самом деле нашел быстро, и в 12:30 уже стоял перед кассой Tiger Temple. Когда-то в этот лесной монастырь местные жители притащили осиротевшего тигренка, который был еще слишком мал, чтобы выжить самостоятельно. Настоятель монастыря приютил и выкормил малыша. После чего в монастыре появилось множество животных: люди приносили не только тигрят, по территории разгуливают буйволы, олени, поросята и даже медведь (последний, правда, на цепи). После того, как сюжет про монастырь был показан на канале Animal Planet, в монастырь хлынул поток посетителей.
Однако монахи должны проводить время в молитвах и медитациях, и дабы не превращать монастырь в зоопарк, для ухода за животными привлекаются миряне, среди которых много иностранцев.
За вход берут 300 бат, но это и понятно: чтобы кормить такое количество животных, необходимы деньги. Тигров кормят кошачьим кормом, они никогда в жизни не пробовали сырого мяса, и совершенно не умеют охотиться. Однако настоятель не оставляет надежд на их реабилитацию – начато строительство специального комплекса («New Home for Tigers»), где тигры смогут безопасно восстановить навыки жизни в дикой природе без лишних контактов с человеком, и их можно будет отпустить обратно в джунгли.
Вместе с билетом мне дают на подпись бумажку, смысл которой сводится к тому, что я принимаю на себя все риски, вытекающие из контактов с животными, и не буду предъявлять администрации претензии, если звери полностью или частично используют меня в пищу или для других нужд. :)
До выхода тигров еще есть немного времени, и я прогуливаюсь по территории монастыря, фотографируя гуляющих зверушек.
Но вот служащие просят отойти посетителей в сторону, и тигров по одному уводят в каньон. Рядом с последним тигром идет настоятель монастыря – Pra Acharn Phoosit, и посетителям разрешается сфотографироваться на память. Естественно, желающие выстраиваются в очередь.
В каньоне тигры тоже не разгуливают свободно, они сидят на цепочках, хоть и достаточно длинных. Основное отличие от клетки – отсутствие крыши над головой, что с учетом жары является спорным преимуществом.
В принципе, вход в каньон с целью фотографирования для посетителей бесплатный, но предлагается сделать добровольные пожертвования. За 100 бат на память дают амулет в форме тигриного зуба, а за 1000 бат – календарь с фотографиями тигров и возможность сделать «специальное фото», т.е. не просто рядом с тигром, а, например, в обнимку. Если тигр не будет возражать, конечно :).
Перед входом осуществляется фейс-контроль: к зверям не пускают людей в слишком яркой одежде и резко пахнущих (привет любителям парфюма!). Меня почему-то попросили снять камуфляжного цвета бандану и солнцезащитные очки. Интересно, тигры сами сказали, что им не нравятся эти предметы? :)
По территории каньона, где отдыхают тигры, каждый посетитель передвигается в сопровождении двух служащих. Один ведет «туриста» за руку, чтобы не натворил чего лишнего, и аккуратно сажает рядом с тиграми, а второй собственно фотографирует.
Вдоволь нафоткавшись с тиграми, и сделав самостоятельно несколько портретов полосатых братьев, чувствую, что на сегодня уже хватит. Однако по дороге обратно в Канчанабури, я все-таки делаю радиальную вылазку к «Дороге Смерти». Вообще-то я не планировал туда ехать, но, увидев на шоссе 323 указатель «Death Railway», решил заехать, раз уж все равно мимо еду. Оказалось, дорога, как дорога – рельсы, шпалы. А собственно, что я рассчитывал увидеть? Написанную на шпалах историю, как эту дорогу в неимоверно тяжких условиях строили захваченные японцами в плен англичане, австралийцы и прочие американцы? Для этого лучше посмотреть фильм «Мост через реку Квай»…
Ехать по шоссе 323 приятно даже на мотобайке – покрытие идеальное, отдельная полоса для мотоциклистов, указатели стоят регулярно. Можно совершенно не напрягаясь держать скорость около 100 – при наличии на шлеме «забрала», конечно, ибо солнцезащитные очки при скорости выше 80 уже мало помогают, и глаза начинают слезиться от встречного потока.
В какой-то момент я «вспомнил» о пройденном сегодня расстоянии (больше сотни) и посмотрел на стрелку уровня топлива. Она лежала почти на нуле, а до Канчанабури, если верить указателям, было еще около 20 километров. Как назло, не попадается ни одной заправки, даже «бутылочной», а перспектива вести мотобайк «под уздцы» энное количество километров мне как-то не улыбалась. Пришлось умерить прыть и ехать в экономичном режиме - 65-70 километров в час. Уже не надеясь на интуицию и зрение, пытаю всех встречающихся местных жителей о ближайшей заправке – фразу «Sa-ta-nee khai nam-mun yoo thi nai?» запомнил, наверное, на всю жизнь :) Но первая заправка оказалась уже почти в самом городе, после развязки 323 и 3199 дорог, причем, по закону подлости – на противоположной стороне, хорошо, что почти рядом с разрывом в разделительной полосе.
Залив бак под горловину, я задумался. Прикинув, что до предыдущего разворота мне надо возвращаться 2-3 километра, а до того, через который я заехал на заправку – проехать 100 метров по «встречке», я поступил «по-тайски»: местные жители считают, что если не быстро и недалеко, то по встречной полосе ездить можно :)
В самом городе пришлось тащиться в крайнем левом ряду со скоростью 30 км/ч. Но виной тому не загруженность улиц транспортом – просто я выезжал из Канчанабури с одной стороны, а въезжал в него с противоположной, что при полном незнании города и отсутствии карты несколько затрудняло ориентирование. Этот же факт стал причиной незапланированного (точнее, запланированного, но на другое время) осмотра легендарного моста через реку Квай. Увидев соответствующий указатель, и памятуя по фрагменту карты с расположением моего жилья, что до моста от него рукой подать, я свернул к мосту. Однако оказалось, что перебраться по нему на другой берег можно только пешком. Ну что же, пришлось парковать мотобайк, и осматривать достопримечательность, раз уж приехал. Когда через 10 минут я вернулся к парковке, то обнаружил вместо своего байка огромный черный «Лексус». «Глюки, перегрелся», - это была первая мысль. Вторая мысль была: «Угнали!», но тут я увидел свой байк аккуратно припаркованным на противоположной стороне улицы – видимо крутые пацаны на «Лексусе», не стали закапывать наглый «велосипед с моторчиком», занявший их любимое парковочное место, а дали команду просто отодвинуть его. :)
Поплутав несколько минут по незнакомым переулкам, и используя в качестве ориентира реку, я наконец-то добрался до Sugar Cane и с наслаждением полез под душ, чтобы смыть с себя дорожную пыль, въевшуюся в меня за 130 километров дороги...
Для ужина сегодня я избрал другое заведение, но тоже из разряда «для местных», метрах в 300 выше по течению от моего жилища. Цены в нем оказались не менее демократичными, чем во вчерашнем, плюс гораздо более высокое качество пищи - «пад тай кхунг» (жаренная лапша с креветками) была очень не дурна.
Насытившись, я подумал, что до полного сабая (т.е. физического комфорта) мне не хватает массажа. А без полного сабая вряд ли возможен полный санук (т.е. комфорт душевный).
В свете уличных фонарей улица совсем не похожа на ту, по которой вчера утром меня вез с автостанции велорикша. Во-первых, вчера меня везли, а сегодня я сам пробираюсь вдоль хаотично припаркованного транспорта на мотобайке, да еще во встречном направлении, пытаясь вспомнить, что было примечательного рядом с заинтересовавшим меня массажным салоном. Но в голове только «узкая» картинка стеклянной двери с надписью «oil, foot and thai traditional massage» и украшенное резьбой обрамление. Вроде бы рядом было пересечение с «сойкой» с каким-то географическим названием… Но после второго перекрестка стало понятно, что «примета» оказалась бесполезной – этот район Канчанабури, вытянувшийся вдоль реки, представляет собой планету в миниатюре: Cambodian road, American road, Australian road, и т.п., нет только «русского» переулка (или я его просто не нашел?). Впрочем, удача мне улыбнулась, и вскоре я увидел «знакомую» дверь. Чем я выделил этот салон среди множества других – не знаю, наверное, просто интуиция, которая меня в результате не подвела. Пока я ставил мотоцикл на подножку и снимал шлем, из дверей появился пожилой таец и произнес: «Вон масясь?». Человека, считающего, что он в некоторой степени владеет английским языков, этот вопрос мог поставить в тупик. Но я прекрасно понимаю, что это должно было означать «Want massage?». «Крап», - утвердительно реагирую я, извлекая из корзины на руле рюкзачок-который-всегда-со-мной и водружая на его место шлем.
Скинув сандалеты, захожу в салон. Навстречу уже спешит жилистая тайка средних лет: «Good evening, sir!». «Савади крап», отвечаю я, и ее улыбка становится еще шире. «Foot massage?», - продолжает улыбаться она. «No, I want traditional Thai massage», отвечаю я, и, вспомнив оригинальное название, добавляю: «Ныад Тай!».
В процессе массажа (а поскольку посещаю тайский массаж я не в первый раз, то с уверенностью могу сказать, что в выбранном заведении его делают очень качественно) возникает попытка завязать светскую беседу:
- Бпен кон чант а-рай ка? (Откуда Вы?)
- Пом бпен кон Ратсия крап (Из России)
Далее следует возглас удивления и длинная тирада, из которой я понимаю только два слова «Ратсия» и «яй» (большой, крупный). Означает это «Россия большая?» или «В России все такие большие?» лучше не гадать, и я предпочитаю «расшифроваться»: «Ко тод, пом мэй ко чай крап. Пом пуд паса Тай мэй дай крап». (Простите, я не понимаю. Я не говорю по-тайски). «Нит ной!», смеется она в ответ, что означает «немного, чуть-чуть», и переходит на английский.
Тайский массаж иногда называют «ленивой йогой» - положительный эффект такой же, только самому не нужно запоминать сложные последовательности упражнений. Поэтому, когда после часа «физкультуры» мне преподнесли традиционную чашку зеленого чая и поинтересовались ощущениями, я честно ответил: «Пом сабай, пом санук!», т.е. что я чувствую себя великолепно как физически, так и ментально. Отдав 120 бат (а вывеска на дверях гласила «Thai massage 1 hr 99 baths only!»), обещаю зайти завтра вечером еще и отправляюсь спать в свою хижину на плоту.
Поскольку хижина очень сильно нагрелась за день от солнца, открываю настежь окна и включаю на полную мощность вентилятор. А пока он изгоняет горячий воздух из помещения, устраиваюсь на террасе. Чуть слышно журчит вода, лягушки потихоньку разминают голоса перед ночным концертом, и над всем этим великолепием висит огромная, в полнеба Луна...
Луна и Солнце заметили хитрость Раху и разоблачили его. Вишну не дал свершиться злу: прекрасная женщина, в облике которой он находился, метнула боевой диск, и голова Раху отделилась от тела. Поскольку амрита успела дойти до горла Раху, голова его осталась бессмертной, а огромное тело рухнуло вниз, заставив вздрогнуть землю. С тех пор Раху ненавидит Солнце и Луну – время от времени он настигает их на небосводе и пытается проглотить, тогда происходят затмения. Но они заканчиваются – светила благополучно выходят из обрубка шеи дракона.
Из-за стены раздался грохот, возглас «Shit!» и встревоженный вопрос: «Are you Ok, my darling?». 3 часа ночи, соседи вернулись из загула. То ли они не могли вставить ключ в гнездо, и, как следствие включить свет, то ли по другой причине, они еще минут пять поборолись с мебелью, после чего принялись обсуждать день минувший. Но это уже слишком! Стены-то практически соломенные, и слышимость такая, как будто они сидят у меня на кровати. Поскольку речь из-за стены английская, я также по-английски прошу «stop noise – прекратить шум», однако моя просьба игнорируется. Тогда я стукаю кулаком в стену, набираю в легкие воздух и произношу на русском языке эмоциональную речь, смысл которой сводится к тому, что если сейчас же не настанет тишина, то нарушители спокойствия будут вовлечены в нетрадиционный секс с использованием трубы от паровоза, после чего их глаза будут перемещены на ягодицы путем подтяжки кожи. Соседи замолчали на втором слове, а пораженные красотой и величием русского языка лягушки прервали свой концерт на третьем, после чего вежливо дослушали речь до конца. Однако, поняв, что тирада обращена не к ним, продолжили лениво квакать, хотя уже и без прежнего энтузиазма. От соседей же до самого утра не доносилось ни единого скрипа. Все-таки русский язык – великая сила...
А тем временем настало утро, и Солнце благополучно заняло свое место над горизонтом. Пора вставать, завтракать и отправляться в путь – на сегодня у меня запланированы дамба SriNakarin и водопад Эраван.
Поскольку во время вчерашних блужданий на въезде в город я приметил все развязки, то карта мне не понадобилась, и очень скоро я уже гнал свою «Хонду» по шоссе 3199 в сторону водохранилища и водопада, поглядывая на живописную речку Kwai Yai, бегущую слева.
Следуя указателям и сделав одну короткую остановку дабы размять ноги, въезжаю в небольшой поселок между национальным парком Эраван и плотиной электростанции SriNakarin. Сверяюсь с изображенной на щите схемой местности и поворачиваю в сторону дамбы. Однако на двух дорогах, которые, если верить схеме, ведут к водохранилищу, висят запрещающие знаки. Интересуюсь у дорожных рабочих, как же мне попасть на SriNakarin? Показывают на «закрытую» дорогу. «А как же это?», - киваю на знак. Машут рукой, улыбаются «You Ok!». Ну, ладно, надеюсь, не пристрелят :)
Гидроэлектростанции я раньше видел только на картинках в школьном учебнике географии, посему сооружение произвело на меня сильное впечатление: слева, вровень с дорогой плещется водохранилище, а справа, более чем в 100 метрах ниже, огромные трубы входят в энергоблок, из-под которого белой пеной вырывается небольшой, но мощный водопад, переходящий в бегущую по ущелью Kwai Yai.
Ну что же, антропогенный фактор изучили, теперь пора двигаться ближе к природе: проскочив небольшой поселок, выезжаю на не очень ухоженную дорогу и через пару километров оказываюсь перед въездом в национальный парк Эраван. Вход платный – 400 бат, плюс 20 бат за мотоцикл. «Where you came from?», - интересуются скучающие охранники, пока я покупаю билет. «Phom bpen khon Ratsia krup». «Really?», - удивляются они, «we have never seen Russian people traveling alone. Good luck!». Махнув на прощание рукой, начинаю спускаться к водопаду. Однако к самому водопаду подъехать не удается – природоохранная зона. Приходится оставить мотоцикл на парковке и последние 700 метров до водопада пройти пешком. Впрочем, я нисколько не расстроен, ибо это гораздо приятнее, чем сидеть, пригнувшись к рулю, в душном шлеме.
Потянуло прохладой – я вышел к первой ступени водопада. Из стоящего рядом стенда я узнал, что всего у водопада Эраван 7 ступеней. Каждая ступень имеет свое название, например, четвертая, называется «писсуар», действительно, похоже :) Расстояние от первой ступени до последней – 1550 метров. Но зато в гору :)
Сфотографировав резвящихся на деревьях возле первой ступени мартышек, начинаю подъем, периодически останавливаясь для фотографирования. Сначала топаю бодро, однако очень скоро пот начинает заливать глаза, приходится несколько умерить пыл.
Где-то в районе 4-5 ступени на тропе стоит контрольно-пропускной пункт, дальше которого еду и напитки проносить нельзя. Точнее, можно, но их надо записать в специальный журнал и вычеркнуть на обратном пути, предъявив пустую тару, а также заплатить 10 бат за каждый предмет. Понятное дело, ведь уборка мусора на верхних ступенях затруднена.
Честно записываю свою бутылку с питьевой водой, на которой бдительный контролер делает пометку фломастером.
Тропа, между тем, становится все более крутой и извилистой, отдыхающих попадается все меньше, в основном народ предпочитает расслабляться возле 1-2 ступеней. Жара совсем одолела, и я следую примеру большинства отдыхающих – запихиваю одежду в рюкзак, оставшись в плавках и сандалетах...
Наконец выхожу к запруде у основания 7 ступени, бросаю рюкзак и несколько минут отмокаю в прохладе кристально чистой воды. Чуть в стороне водные процедуры принимают два монаха, дурачась, как дети. А третий (хотя и такой же молодой) с очень серьезным видом наблюдает за ними с берега.
Немного отдохнув, делаю последний рывок – протискиваюсь по глинистой тропинке у скалы, поднимаюсь по практически вертикальной скользкой лесенке, сколоченной из жердей, и выхожу к табличке «End of trail», в озерцо позади которой с огромной скалы льется белый поток, действительно чем-то напоминающий голову священного белого слона Эравана...
Спускаться вниз оказалось не намного, но все-таки легче. А может, это просто заряд бодрости после купания в стекающей с гор воде.
Наконец, я усаживаюсь на байк и отправляюсь обратно в Канчанабури, охранники на выезде из парка приветственно машут руками.
Миновав грунтовку и поселок, выезжаю обратно на шоссе 3199, наклоняюсь поближе к рулю, чтобы не «парусить», и «взбадриваю» байк ручкой газа.
Хотя провинция Канчанабури и находится всего в 3 часах езды от Бангкока, вечерами здесь ощутимо прохладнее. Солнце неумолимо катится за горизонт, а я начинаю немного мерзнуть – из леса тянет холодом...
За окном мелькают деревья. Я набираю домашний номер и сообщаю, что благополучно долетел до Малайзии и еду в отель. Малаец на соседнем сиденье удивленно смотрит на меня: «Русский?». «Yes, I came from Russia», - машинально отвечаю по-английски. Но парень продолжает на довольно чистом русском: «В России сейчас уже холодно?». «Of course! As you see, I wear winter clothes», отвечаю я, и, наконец, понимаю, что человек хочет пообщаться по-русски.
- Уже лежит снег. Кстати, Вы очень хорошо говорите по-русски. Где вы учили язык?
- Я учился в России. Знаете, в Рязани есть военное училище? Воздушно…
- Десантное?! Конечно, знаю. А в какие годы Вы там учились?
- Закончил в 1986…
Автобус оттормаживается перед развилкой, я сжимаю поручень правой рукой. Откуда на поручне ручка тормоза?
Правая рука жмет на ручку тормоза, а нога на педаль – стоп-сигналы впереди идущего пикапа мигнули, и рефлексы сработали сами. Однако, нужно быть внимательнее, не хватало еще под конец поездки «убить себя об стену», то есть об пикап, в данном случае.
В Канчанабури въезжаю уже в темноте. Байк решаю сдать завтра утром, т.к. сегодня в мои планы еще входят ужин и массаж, а идти пешком после восхождения на Эраван, почему-то не хочется...
Утром я проснулся бодрый и отдохнувший – физическая нагрузка и хороший массаж накануне пошли на пользу. Заказываю традиционный завтрак (приятно, когда на третий день пребывания официантка спрашивает тебя «Вам как обычно?»), прошу организовать мне транспорт до автостанции и отправляюсь сдавать байк, на котором наездил за последние два дня без малого 300 километров.
Возвратившись через четверть часа, обнаруживаю, что меня уже ждет «такси»: трехколесный мотоцикл, но не «симметричный», как бангкокский тук-тук, а обыкновенный байк с приваренным сбоку сиденьем с независимым колесом и тентом. За рулем этой сумасшедшей конструкции восседает сурового вида тайская леди. Цена вопроса – те же 60 бат, и через 10 минут я уже на автостанции, где меня радостно встречает все тот же велорикша. Автобус уже готов к отправлению, быстренько беру билеты, устраиваю сумку в багажном отсеке, плюхаюсь в кресло, достаю плеер, надеваю наушники и незаметно засыпаю ...
Да что же это за кондиционеры в автобусах?! Вроде бы повернул на минимум и отвернул «сопло» от себя, а все равно холодно. Чтобы хоть как-то согреться, пытаюсь раскатать рукава рубашки, но мне мешает накинутая сверху зимняя куртка. Но я же затолкал ее в сумку!
Открыв глаза, обнаруживаю себя действительно лежащим под курткой, но не в автобусе, а на диванчике транзитного зала аэропорта Ташкента; «кондиционером» оказывается открытое окно, из которого тянет холодом. Конечно, после 30-градусной жары температура +15 уже кажется морозом. Направляюсь к окну, с целью прикрыть.
Протягиваю руку к створке, а за ней прячущиеся от мороза под снежными шапками машины на парковке. Я у себя дома. Электронные часы светятся в темноте «5:05» (или это «SOS»?). 1 января 2007 года. Приснится же такая бредятина… Плетусь на кухню, выуживаю из холодильника прохладную минералку и тупо смотрю на дверцу. В моей коллекции магнитов пополнение: один красно-кирпичного цвета с надписью «Angkor Wat», а второй из цветного пластика изображает башни корпорации «Петронас» в Куала-Лумпуре. Это уже слишком! Выворачиваю свой дайверский рюкзак, вытряхиваю из органайзера карточки. «Specialty diver – Wreck diver. Instructor STEVE LONSDALE. Cert. date 8 Nov 2006». Значит, не приснилось? Или надо просто последовать за белым кроликом и выбрать красную таблетку, чтобы перейти на очередной уровень?
КОНЕЦ
